В.С.ХАЗОВ
Городская клиническая больница № 5, г.Владимир
Феномен синдрома сердечной недостаточности в свете теории функциональных систем
Целью работы явилась критическая оценка сегодняшних патофизиологических представлений о возникновении синдрома сердечной недостаточности (СН). Современный базовый метод исследования в медицине, метод клинико-анатомических сопоставлений (КАС), как окончательно выяснилось, не в состоянии проникнуть в сущность СН и объяснить ее развитие при очень многих болезнях. Несмотря на то, что условия, могущие привести к этому состоянию, весьма разнообразны, автор считает, что причина, по которой возникает СН, универсальна. Она порождает такой же стандартный основной, базовый, первоначальный фрагмент патогенеза. А затем этот базовый фрагмент распадается на огромное количество следующих фрагментов и перемешивается с адаптивно-компенсаторными проявлениями. Все эти второстепенные процессы имеют некоторую индивидуальность у каждого конкретного больного. Результатом такого каскада разнонаправленных реакций является широчайшая разновидность клинико-анатомических вариантов СН в популяции. Отсутствие сведений об истинной причине и механизме развития СН и огромнейший разброс периферических биохимических, клинико-анатомических и функциональных ее проявлений создает значительные трудности для практической медицины и сопровождается низкой эффективностью ее профилактики и лечения. Для решения этой проблемы автор предлагает обратиться за помощью к теории функциональной системы академика П.К. Анохина.
Ключевые слова: сердечная недостаточность, метод клинико-анатомических сопоставлений, функциональная система, системный анализ.
V.S. KHAZOV
Municipal Clinical Hospital № 5, Vladimir
The phenomenon of cardiac insufficiency syndrome in relation to the functional systems theory
The aim of the work is the critical evaluation of modern pathophysiological ideas about the origins of heart failure (HF) syndrome. The basic modern method of medical research, the method of clinical anatomical correlation (CAC), has conclusively failed to gain an insight of HF and explain its development in many cases of different diseases. In spite of the fact that conditions which may lead to this disease are quite various, the author believes that the reason that causes HF is universal. It causes the same standard basic original pathogenic fragment. Then this basic fragment falls apart into a great number of further fragments and mixes with adaptive compensation manifestations. All these secondary processes have some individual peculiarities in each specific case. The result of such combination of multidirectional reactions is a great variety of clinic anatomic variations of HF in population. Lack of information about the real cause and mechanism of HF development and a great scatter of secondary biochemical, clinic anatomical and functional manifestations of it creates significant difficulties for practical medicine and causes low efficiency of its preventive care and treatment. To solve this problem the author recommends to apply for help to the functional system theory by the academician Anokhin P.K.
Key words: heart failure, method of clinic anatomical correlation, functional system, system analysis.
Контактное лицо:
Хазов Владимир Сергеевич
врач городской клинической больницы № 5
600035, г. Владимир ул. Безыменского, д. 1 «А», кв. 47, тел. +7-910-777-40-48, Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
Contact:
Khazov Vladimir S.
Doctor of Municipal Clinical Hospital № 5
1 A Bezymenskiy St., fl. 47, Vladimir, Russian Federation, 600035, tel. +7-910-777-40-48, Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
Сердечная недостаточность (СН) представляет исключительный интерес для исследователей и практиков. С одной стороны, она чрезвычайно широко распространена и определяет качество жизни и витальный прогноз не только у «сердечников», но и в конечных, терминальных стадиях любых болезней. С другой стороны, ключевые звенья ее происхождения, формирования, стабилизации или прогрессирования до сих пор остаются не выясненными [12, 18, 20, 32].
Что нам сегодня известно о СН? Заболеваемость ею во всем мире остается высокой, продолжительность жизни после установления СНIIA-IIБстадии (по классификации Н.Д. Стражеско, В.Х. Василенко, 1935) — короткая [12, 28]. У взрослых основной причиной СН считается ИБС. На ее долю приходится 60-70% всех случаев СН [12]. Недаром в 1979 году СН по предложению экспертов ВОЗ была включена в классификацию ИБС. При этом имелось в виду диффузное атеросклеротическое повреждение миокарда, как морфологической основы СН [32].
С современных позиций, опирающихся на базовый, во всей медицине, метод клинико-анатомических сопоставлений (КАС), СН представляет собой нарушение способности сердца обеспечивать необходимое кровоснабжение органов и тканей, несмотря на достаточный приток к нему венозной крови. Т.е. первичное снижение насосной функции сердца вызывает ряд гемодинамических, метаболических, нейроэндокринных изменений, сначала имеющих адаптивное, а затем патологическое значение, проявляющееся определенным, достаточно изученным клинически симптомокомплексом [12].
Установлено, что в большинстве случаев СН любого происхождения начинается с компенсаторной гипертрофии миокарда, как типовой реакции сердца на гипоэргоз [30, 38, 39]. Затем гипертрофия миокарда переходит в несбалансированную форму роста, когда масса органа растет быстрее внутриклеточных структур, обеспечивающих нормальную жизнедеятельность кардиомиоцитов. Это ведет к дистрофии и атрофии части миофибрилл с замещением их соединительной тканью. Оставшиеся мышечные волокна компенсаторно гиперфункционируют и вторично гипертрофируются, а затем по отработанному сценарию замещаются рубцовой тканью. Так, сегодня патофизиология объясняет «износ» сердца, ведущий к СН [1, 11, 22, 30, 33].
В ряде случаев прослеживается возможность повреждения миокарда при стенозирующем атеросклерозе коронарных артерий, соответствующего рестриктивной кардиомиопатии (BurchJ., 1974). В основе ее лежит нарушение расслабления сердца без дилатации его полостей и гипертрофии стенок. Причины такой клинической формы, как считают специалисты, пока не ясны [32].
Таким образом, в настоящее время СН рассматривают, в подавляющем большинстве случаев, как следствие склеротического изменения значительной части рабочего миокарда, перестающей адекватно расслабляться и сокращаться. Однако подобное механистическое понимание развития СН подвергалось критике многими крупными отечественными патологами. С.П. Боткин, Л.А. Орбели, А.Л. Мясников считали, что СН обусловлена регуляторными, а не анатомо-морфологическими нарушениями [25].
Критики теории «износа» обращали внимание на часто встречающееся несоответствие между тяжестью клинических проявлений СН и сравнительной умеренностью повреждений миокарда при микроскопическом анализе препаратов сердечной мышцы, при применении гистохимических, эхокардиографических, электронно-микроскопических методов исследования [15, 22]. Не поддается разумному объяснению, при стандартном анализе, неожиданное развитие острой СН и гибель больных вследствие острых легочных заболеваний, гипертонической болезни, нарушений мозгового кровообращения, черепно-мозговых травм, длительного наркоза, различных отравлений и на завершающем, предсмертном этапе при любых болезнях. В большинстве этих случаев специальными методами находят очаговые дистрофические и некробиотические изменения в миокарде, зачастую без каких-либо значимых изменений венечных артерий [26]. Было обнаружено, что уровень сократимости может снижаться, от непонятно как возникающей механической неоднородности миокарда, обусловливающей временную диссинергию кардиомиоцитов [20]. На важнейший этап развития СН — переход гипертрофии миокарда в несбалансированную форму роста, нашлись веские контраргументы. Выяснилось, что при увеличении линейных размеров кардиомиоцитов более 7 мкм начинает развиваться Т-система саркоплазматического ретикулума, компенсирующая диффузионное расстояние для важнейших регуляторных ионов, например, кальция [20, 26].
Необъяснимо с позиций «износа» выглядят данные проф. Л.М. Непомнящих (1991), наглядно показавшего, что поражение кардиомиоцитов и микроциркуляторного русла при экспериментальном атеросклерозе начинается раньше формирования стенозирующей атеросклеротической бляшки в коронарных артериях [26]. Это может говорить о том, что организм начинает готовиться к редукции части рабочего миокарда задолго до реальной необходимости в сокращении потребления энергии. Приведенные сведения со всей очевидностью показывают, что достигнуть ясности в понимании сущности СН, используя для анализа метод КАС, невозможно. Такое заключение заставило нас провести углубленную ревизию метода КАС и выяснить действительно ли он неспособен обнаружить этиологию и патогенез синдрома СН.
Активно развиваясь «вширь» опираясь на метод, КАС, медицина в какой-то момент уперлась в проблему «черного ящика». Чтобы развиваться «вглубь», отыскивать настоящие причины и механизмы развития любых заболеваний, необходимо было выяснить, как внешние факторы проходят через воспринимающие системы организма, в нашем случае через рецепторный аппарат сердечнососудистой системы. Почему в одних вариантах внешние факторы проходили через организм без патологических последствий, а в других трансформировались в СН. Принцип прохождения внешних факторов через определенную систему и был тем «черным ящиком», без знания которого приходилось только догадываться, как все происходит. Понятно, что такими знаниями и способностями метод КАС не обладал, поэтому и не мог объяснить суть патофизиологических переходов, ведущих к образованию структурных повреждений под воздействием потенциально агрессивных факторов. Процесс трансформации структурных деформаций в функционально-клиническую плоскость также не был выяснен. Нередко выраженные анатомо-морфологические изменения никак себя не проявляли функционально и клинически. И, наоборот, минимальные структурные повреждения оборачивались тяжелыми функционально-клиническими последствиями. Поэтому, пользуясь методом КАС, исследователю приходилось и приходится до сих пор додумывать, в меру развития своего воображения и имеющихся базовых научно-теоретических установок, что же происходит в этих невидимых для него местах переходов. Так во все времена рождались научные мифы. Ситуация с применением метода КАС, ориентированного на описательные характеристики болезней, осложнялась тем, что обычному практическому врачу надлежало быть энциклопедистом. Ему необходимо было не только держать в памяти огромное количество клинических симптомов, но и уметь на их основе анализировать и использовать в лечении личностные особенности пациента, т.е. следовать правилу лечить не болезнь, а больного. Но с развитием технических возможностей масса фактического материала стала нарастать лавинообразно. В этой связи проф. А.Л. Верткин (2013), ссылаясь на Герберта Спенсера, отметил, что чем больше у человека беспорядочных знаний, тем сильнее расстраивается его мышление [10]. Ситуация требует немедленного (в историческом масштабе времени) создания концепции, объединяющей каким-то общим звеном абсолютно весь фактический материал в медицине. В противном случае появилась реальная возможность врачам из различных областей медицины перестать понимать друг друга. Вероятно, это общее звено приведет к раскрытию этиологии и коренных основ патогенеза всех болезней. Без знания этих базовых в медицине понятий сложилась парадоксальная на первый взгляд ситуация, озвученная видным историком медицины Генри Эрнестом Зигеристом: «…Хороший врач в Египте четыре тысячи лет назад, хороший врач в Греции и хороший врач современности меньше отличаются друг от друга, чем мы вправе ожидать, принимая во внимание научные обоснования врачебной деятельности в те далекие эпохи» (Н.И. Коршунов, 2002).
На самом деле никакого парадокса тут нет. Ни те, ни другие не имели реальных знаний этиологии и коренного патогенеза ни одной болезни. И те, и другие лечили больных, а не болезни, применяя проверенные опытом эмпирические способы лечения и, конечно, на 100% использовали эффект плацебо. Нами ранее было показано, что этот эффект непосредственно и универсально воздействует на механизмы сущности любой патологии. Таким образом, стало ясно, что метод КАС действительно не в состоянии выявить базовые основы болезней. Обозначилась безальтернативная необходимость обнаружить такой инструмент, который позволил бы патофизиологии проникнуть «вглубь» любой патологии. При этом методу КАС отводилась важная роль стать промежуточным этапом в изучении болезней. Он должен был указывать на то место в организме, где начались неадекватные адаптивно-компенсаторные реакции.
Поиск путей выхода из очередного тупика, в который попала медицина, на этот раз ведомая методом КАС, ознаменовался появлением революционных (Г. Химвич, 1962) работ академика П.К.Анохина по системному анализу в медицине. Термин «системный анализ» — это просто термин, обозначающий целостный, всеохватывающий, системный подход к какой-то изучаемой проблеме. Его название особой смысловой нагрузки не несет. Он и раньше был в ходу, и теперь нередко употребляется различными авторами в произвольной трактовке. Чрезвычайно важна его суть в интерпретации П.К.Анохина. Она заключается в том, что за основу анализа берется не здоровая или поврежденная структура, а ее функция, или результат деятельности этой структуры. К такому неожиданному открытию П.К. Анохина привел анализ условий существования и развития организмов в самом начале эволюции и далее на всем протяжении ее истории. Он обнаружил, что изначально и в обязательном порядке все формы жизни приобрели универсальную способность к опережающему, упреждающему реагированию на потенциальные угрозы окружающего мира, имеющего устойчивые характеристики последовательности протекающих в нем явлений и их повторяемости, цикличности [6].
Принцип предвосхищения в протоплазматических процессах организма предстоящих событий во внешнем мире стал основой для создания и сохранения структур, которые целесообразно приспосабливают его к внешней среде [3, 4, 7]. Но все дело в том, что организм приспосабливается к различным условиям среды не структурами, а результатом деятельности определенных структур, или их функцией. Если полученный результат деятельности какого-то структурного ансамбля позволял данному образованию свободно существовать в среде, эта анатомо-морфологическая конфигурация закреплялась в наследственном аппарате. Если нет — весь комплекс претерпевал дальнейшие структурные доработки или уничтожался.
Перед развивающимся организмом стояла четкая задача: для существования в конкретной среде был необходим такой комплекс анатомо-морфологических компонентов, которые во взаимодействии производили бы определенный, строго соответствующий параметрам среды результат. Задача выполнялась универсально. Опытным путем перебора различных структурных комбинаций и создания новых структур с подходящими свойствами посредством мутаций в геноме в течение многих миллионов лет подбирались нужные гармоничные комплексы [17]. Таким образом, совершенно очевидно, функция была и есть тем главным арбитром в решении вопроса быть или не быть такому-то анатомо-морфологическому комплексу. Необходимая функция путем перебора структурных комбинаций под строгим контролем естественного отбора собирала анатомические конструкции и заставляла их работать в нужной последовательности и с нужным усилием. Эта универсальная эволюционная операция была открыта П.К. Анохиным и названа им функциональной системой (ФС).
Анализ получения результата системой позволил П.К. Анохину сделать следующий гениальный шаг — выявить внутреннее строение любой ФС. Все ФС представлены универсальными, структурно и функционально раздельными стандартными узловыми сегментами — афферентным синтезом, аппаратом принятия решения, эфферентным синтезом, структурами, непосредственно создающими необходимый результат, обратной афферентацией от полученного результата и аппаратом акцептора результата действия, оценивающим достаточность совершенного системой действия [3, 4, 5, 8, 9].
Анализ деятельности ФС показывает, что неудача получения необходимого результата возможна лишь при повреждении аппарата принятия решения. Именно этот сегмент отвечает за реализацию оптимального положительного результата путем оперативного включения основного механизма саморегуляции — положительной и отрицательной обратной связи. Теория ФС однозначно утверждает, что структурный, анатомо-морфологический каркас организма идеально отшлифован соответствующими функциями в течение миллионов лет. И для обычных факторов «родной» среды он неуязвим. Повредить какую-то часть этого каркаса может только регуляторное стабильное нарушение жизнедеятельности соответствующей ФС через создание не физиологических, патологических условий для ее функционирования.
Теория ФС П.К. Анохина вскрыла внутреннюю структуру «черного ящика» всякой патологии и позволила понять какими путями и, по каким принципам идет формирование любой болезни. В этом заключается ценность научного наследия П.К. Анохина, потенциально обеспечивающая возможность глобального научного скачка в медицине. Но революционные прорывы в науке требуют серьезной и длительной подготовки мнения медицинской общественности (Т.С. Кун Структура научных революций,1962). Несмотря на архаичность представлений о развитии СН, эта точка зрения продолжает существовать в современной медицине, отчасти от того, что другой точки зрения пока вовсе нет. Наша задача заключается в создании принципиально новой концепции СН на базе теории ФС, которая позволила бы кардинально решить эту проблему.
Мы уже ранее обсуждали строение и принцип функционирования ФС сердца в норме [34-37]. Как же выглядит формирование СН с позиций функционального системного анализа? Повышенная импульсация с хеморецепторов (ХР) при очаговой ишемии миокарда через гиперполяризацию симпатических нейронных входов сенсорной зоны (СЗ) вызывает доминирование эфферентных парасимпатических влияний на сердце и снижает сократимость ишемизированной зоны. Ишемический участок ограничивает потребление энергии и получает возможность сохранять на минимально приемлемом уровне свой энергетический потенциал. До тех пор, пока с ХР идет повышенная импульсация в аппарат принятия решения, этот участок сердца с прилегающими зонами будет находиться в состоянии гипофункции. Так формируется физиологическая, защитная СН, ни при каких условиях не позволяющая развиться острому ишемическому повреждению миокарда и способствующая быстрому увеличению мощности коллатерального кровотока. Подтверждением сказанному могут служить опыты с применением нитроглицерина. На фоне его действия а ряде случаев исчезают зоны а- и гипокинезии миокарда, что говорит о функциональном характере снижения сократимости в этих участках [32]. Известно (GorlinR. etal., 1959), что нитроглицерин, принятый через рот, оптимизирует энергетический гомеостаз миокарда путем опережающего снижения потребления сердцем кислорода [18].
При нарушении деятельности ФС сердца в аппарате принятия решения может формироваться патологическая СН. Так же, как это происходило при острых формах ИБС, на парасимпатических синаптических путях организуется генератор патологически усиленного возбуждения (ГПУВ). В этой ситуации даже значительно повышенная афферентная симпатическая импульсация, в норме обязанная гиперполяризовать нейроны сенсорной зоны (СЗ) ФС сердца, не в состоянии этого сделать. ГПУВ на парасимпатических входах преодолевает тормозные механизмы и деполяризует СЗ. На фоне общей деполяризации СЗ эфферентные симпатические влияния на сердце остаются высокими. Но они сопровождаются мощной эфферентной парасимпатической импульсацией. Клинические и экспериментальные исследования подтверждают повышение парасимпатических воздействий на сердце при развитии СН. Прямо указывает на важную роль повышения эфферентной вагусной активности в развитии СН явление гибернации части рабочего миокарда. Изучение этого феномена и разработка комплекса мер по восстановлению функции «спящих» кардиомиоцитов является одной из важнейших задач современной кардиологии [19, 23, 28].
Л.В. Розенштраух с соавт. (1976), Е.И. Чазов с соавт. (1976); Gudbjarnasonetal. (1970); Schwartz (1972) объясняют прекращение сократимости при достаточном содержании в клетках АТФ снижением АТФ-азной активности миозина, происходящем под влиянием высоких концентраций ацетилхолина (АХ). Снижение уровня АХ восстанавливает АТФ-азную активность миозина и нормализует сократимость [27]. Кроме прочих эффектов, опосредованно депрессирующих силу сокращения, АХ имеет собственный ионный канал на мембране кардиомиоцитов, через который беспрепятственно может снижать сократимость сердца, вызывая гиперполяризацию этих мембран [2]. П.П. Денисенко (1980) установил, что сразу после травмы, осложненной травматическим шоком, эфферентная импульсация в блуждающем нерве резко усиливается и остается такой вплоть до гибели животного. Повторное шокогенное воздействие приводит к еще большему возрастанию частоты эфферентной парасимпатической активности [13].
Важной особенностью СН является то, что кроме выраженной эфферентной парасимпатической активности она сопровождается не менее выраженной эфферентной активацией симпатической нервной системы [12, 24, 32]. Симпатическая эфферентная активность при вагусной блокаде сократимости повысить уровень насосной функции не может, а лишь истощает энергетические запасы сердца путем разобщения окисления и фосфорилирования, способствуя формированию дистрофические изменения в миокарде [14, 29].
Таким образом, в основе СН, по нашему мнению, лежит неадекватная мощная одновременная активация обоих отделов ВНС, дезорганизующая энергетический потенциал и пропульсивную функцию сердца. Образно это напоминает работающий автомобиль, в котором на полную мощность нажаты газ и тормоз одновременно. Близкую по смыслу точку зрения в свое время выдвигал академик А.Д. Сперанский, который считал, что патологические изменения в организме создает сама нервная система. Однако провидческая мысль этого ученого была подвергнута критике большинством патологов [14].
Итак, системный анализ СН ясно показал, что этот синдром является следствием деформации нейрофизиологических процессов в аппарате принятия решения. Важнейшую роль в этой деформации играет слабость тормозных механизмов в нейронах сенсорной зоны (СЗ) и, вследствие этого, формирование на парасимпатических синаптических входах генератора патологически усиленного возбуждения (ГПУВ). Генератор создает патологическую систему, одновременно блокируя усилия защитных обратных связей. Значит, пока существуют условия, нарушающие баланс тормозных и возбуждающих механизмов в нейронах СЗ и работает соответствующий ГПУВ, убрать синдром СН невозможно.
Исходя из изложенного, первоочередной этиологической и патогенетической терапией СН будет являться стабилизация центральных нейрофизиологических процессов, что, в целом, созвучно передовым современным теоретическим представлениям в сфере лечения любой патологии [16]. О стандартных подходах к лечению СН в этой работе речь не пойдет. Современные лечебные мероприятия, в основном, не соответствуют системным представлениям о сущности патологии и, вероятно, поэтому малоэффективны. У нас имеется стойкое подозрение, точка зрения, пока на уровне догадки, но уже обрастающей отдельными доказательными элементами, что в основе любого патологического процесса лежит энергетический дефицит в синаптических образованиях нейронов СЗ. И дефицит не вообще, а в структурах нейронов, обеспечивающих тормозные процессы. Дефицит энергии процессов, обеспечивающих возбуждение, ничем особенно организму не грозит. А когда поражаются тормозные процессы и появляются условия для формирования ГПУВ, возбуждение быстро набирает обороты, захватывая все новые синаптические каналы, в начале одной какой-то модальности, а затем и весь нейрон.
Гипервозбуждение «пробивает» естественные защитные барьеры и охватывает возбуждением те нейроны, которые оказались на пути этого безудержного потока. Активация этих нейронов на данный момент возбуждает определенные периферические структуры и процессы и инициирует деятельность, никакого отношения не имеющую к нормальной физиологической деятельности. Одновременно блокируются отрицательные обратные связи. Начинается откровенное, открытое разрушение в принципе неуязвимого организма и зачастую самыми, казалось бы, незначительными флюктуациями среды. Многочисленные комбинации поражения нейронных трасс, работа защитных комплексов создают самую разнообразнейшую палитру клинических проявлений, изучать и классифицировать которые можно до конца света.
Исходя из этого, применение антиоксидантов, антигипоксантов, цитопротекторов, препаратов, активизирующих ангиогенез и микроциркуляцию, других препаратов, улучшающих энергетический метаболизм нервных клеток на всех иерархических уровнях ФС, ориентировано в «правильном» направлении и часто уменьшает степень выраженности СН. Выяснилось, что можно ограждать нервные центры от патологической импульсации с периферии, сохраняя их энергетический потенциал и, тем самым, предупреждать формирование ГПУВ.
П.П. Денисенко (1980) в экспериментах на кошках обнаружил почти полную блокаду вегетативных компонентов ориентировочной реакции за счет торможения афферентных импульсов с помощью центральных М-холинолитиков амизила и метамизила [13]. Известно выраженное защитное действие препаратов этой фармакологической группы при шоке любого происхождения, где ведущую патологическую роль играет гиперфункция парасимпатического пути передачи нервных импульсов [13]. Блокада М-холинореактивных систем амизилом так влияет на функциональную активность коры головного мозга, гипоталамуса и продолговатого мозга, а также афферентную и эфферентную импульсацию, что даже тяжелейшая механическая травма практически не изменяет уровень биоэлектрической активности этих центральных образований. АД в данной ситуации удерживалось на достаточно высоком уровне, а иногда даже повышалось [13]. Известно ослабление симпатической эфферентации на сердечно-сосудистую систему при применении центральных α2-адреномиметиков и близких к ним стимуляторов имидазолиновых рецепторов ЦНС [21]. Об антиконвульсантах в терапии на системном уровне различных форм ИБС достаточно было сказано в предыдущих работах.
Таким образом, несмотря на «раннюю юность» теории ФС в практическом применении, она отчетливо показала на возможность разработки принципиально новой этиологической и патогенетической терапии любой патологии.
Таковы результаты рассмотрения сущности СН с позиций системного анализа. ГПУВ на парасимпатических синаптических путях нейронов СЗ формирует феномен относительной гипофункции миокарда с возможным переходом какой-то его части в состояние гибернации или даже стагнации. Имея высокие потенциальные сократительные возможности, сердце, подчиняясь влиянию ГПУВ, теряет способность к полноценной насосной функции. Организм пытается нивелировать данную ситуацию активизацией вторичной гипертрофии миокарда, включением механизмов Франка — Старлинга и др. Но, из состояния хронической СН при работающем ГПУВ большинству людей выйти не удается. Анохинский системный анализ обнадеживает заинтересованных исследователей тем, что открывает перед ними широчайшее, совершенно нетронутое наукой поле деятельности. Перспективы же при кардинально новом понимании основ любых болезней и результаты терапевтического воздействия на них будут сопровождаться, мы полагаем, совершенно иной эффективностью.
Литература
1. Абдуллаев Р.А. Избранные главы клиники внутренних болезней. — Т.: Медицина, 1985. — 432с.
2. Алипов Н.Н. Пейсмекерные клетки сердца: электрическая активность и влияние вегетативных нейромедиаторов // Успехи физиол. наук. — 1993. — Т. 24, № 2. — С. 37-69.
3. Анохин П.К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. — М.: Медицина, 1968. — 538 с.
4. Анохин П.К. Принципиальные вопросы общей теории функциональных систем // В сб. Принципы системной организации функций. — М.: Наука, 1973. —С. 5-61.
5. Анохин П.К. Очерки по физиологии функциональных систем. — М.: Медицина, 1975. — 225 с.
6. Анохин П.К. Опережающее отражение действительности // В кн. Философские аспекты теории функциональной системы. — М.: Наука, 1978. — С. 7-26.
7. Анохин П.К. Философские аспекты теории функциональной системы // В кн. Философские аспекты теории функциональной системы. — М: Наука, 1978. — С. 27-48.
8. Анохин П.К. Системные механизмы высшей нервной деятельности. — М.: Наука, 1979. — 456 с.
9. Анохин П.К. Узловые вопросы теории функциональной системы. — М.: Наука, 1980. — 540 с.
10. Верткин А.Л. Уважаемые коллеги // Архивъ внутренней медицины. — 2013. — № 4(12). – С.1.
11. Гасилин B.C. Хронические формы ишемической болезни сердца. — М.: Медицина, 1976. — 168 с.
12. Горбачев В.В. Недостаточность кровообращения. — Минск: Вышэйшая школа, 1999. — 577 с.
13. Денисенко П.П. Роль холинореактивных систем в регуляторных процессах. — М.: Медицина, 1980. — 296 с.
14. Заводская И.С. Влияние нейротропных средств на нейрогенные поражения / И.С. Заводская, Е.В. Мореева, Н.А. Новикова. — М.: Медицина, 1977. — 192 с.
15. Комаров Ф.И. Начальная стадия сердечной недостаточности / Ф.И. Комаров, Л.И. Ольбинская. — М.: Медицина, 1978. — 285 с.
16. Крыжановский Г.Н. Расстройства нервной регуляции / Сб. научн. тр. Патология нервной регуляции функций. — Под ред. Г.Н. Крыжановского. — Вып. V. — С. 5-42. — НИИ общ. патол. и пат. физиол. АМН СССР. — М., 1987.
17. Марков А.В. Рождение сложности. — М.: Астрель: CORPUS, 2012. — 527 с.
18. Маршалл P.Д. Функция сердца у здоровых и больных / Р.Д. Маршалл, Дж.Т. Шеферд. — Пер. с англ. — М.: Медицина, 1972. — 391 с.
19. Мареев В.Ю. Разгрузочная терапия у больных, перенесших острый инфаркт миокарда // Consiliummedicum. — 2000. — Т. 2, № 11 — С. 477-484.
20. Мархасин В.С. Физиологические основы нарушения сократительной функции миокарда / В.С. Мархасин, В.Я. Изаков, В.И. Шумаков. — СПб: Наука, 1994. — 256 с.
21. Машковский М.Д. Лекарственные средства. — 15-е изд., перераб., испр. и доп. — М.: ООО «Издательство Новая Волна», 2006. — 1200 с.
22. Меерсон Ф.З. Миокард при гиперфункции, гипертрофии и недостаточности сердца. — М.: Медицина, 1965. — 119 с.
23. Меерсон Ф.З. Патогенез и предупреждение стрессорных и ишемических повреждений сердца. — М.: Медицина, 1984. — 269 с.
24. Мухарлямов Н.М. Лечение хронической сердечной недостаточности / Н.М. Мухарлямов, В.Ю. Мареев. — М.: Медицина, 1985. — 207 с.
25. Мясников А.Л. Гипертоническая болезнь и атеросклероз. — М.: Медицина, 1965. — 615 с.
26. Непомнящих Л.М. Морфогенез важнейших общепатологических процессов в сердце. — Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1991. — 352с.
27. Пауков В.С. Элементы теории патологии сердца / В.С. Пауков, В.А. Фролов. — М.: Медицина, 1982. — 272 с.
28. Приветственное слово академика РАН Е.И. Чазова к участникам конференции // Сердечная недостаточность. — 2001. — № 1. — С. 5.
29. Рааб В. Адренергическо-холинергическая регуляция обмена веществ и функций сердца // Достижения кардиологии, под ред. Р. Хегглина. — М.: Медгиз, 1959. — С. 67-140.
30. Руководство по кардиологии. Под ред. Е.И. Чазова. — T. 1. — М.: Медицина, 1982. — 660 с.
31. Саркисов Д.С. Общая патология человека / Д.С. Саркисов, М.А. Пальцев, Н.К. Хитров. — М.: Медицина, 1995. — 272 с.
32. Сумароков А.В. Клиническая кардиология / А.В. Сумароков, В.С. Моисеев. — М.: Универсум Паблишинг, 1995. — 240 с.
33. Сычева И.М. Хроническая недостаточность кровообращения / И.М. Сычева, А.В. Виноградов. — М.: Медицина, 1977. — 208 с.
34. Хазов В.С. Нервная регуляция метаболического гомеостаза миокарда в норме и патологии (к вопросу об этиологии, патогенезе, перспективах ранней диагностики и лечения ишемической болезни сердца) // ВМедА. Клин. мед. и патофизиол. — 1999. —№2. — С. 88-94.
35. Хазов В.С. Острые коронарные синдромы: новый взгляд на их сущность, перспективы ранней диагностики, профилактики и лечения // Медицина критических состояний. — 2006. — № 5. — С. 11-17.
36. Хазов В.С. Развитие представлений о фундаментальных принципах возникновения ишемической болезни сердца. Системный анализ регуляции деятельности сердца в норме // Архивъ внутренней медицины. — 2012. — № 6 (8). — С. 68-74.
37. Хазов В.С. Системный анализ внутренней патологии. Взгляд практического врача. Системная концепция этиологии и патогенеза ИБС // Дневник казанской медицинской школы. — 2014. — № 3 (6). — С. 43-53.
38. Nesher R. Cyclic nucleotide levels in the perfused rat heart subjected to hypoxia / R. Nesher, W.F. Robinson, L. Gibb et al. // Experientia. — 1977. — Vol. 15. — № 33 (2). — Р. 215-217.
39. Wood W.G. Myocardial synthesis of ribonucleic acid. I. Stimulation by isoproterenol / W.G. Wood, G.E. Lindenmayer, A. Schwartz // J. Mol. Cell. Cardiol. — 1971. — № 3 (2). —Р. 127-138.
